«Осталась одна Таня»: история девочки, написавшей блокадный дневник

23 января исполняется 95 лет со дня рождения Тани Савичевой – девочки, чья история потрясла миллионы человек. Она прожила короткую жизнь, но оставила после себя важное свидетельство – записную книжку, вместившую трагедию целой страны. Всего девять строк, написанных рукой ленинградской школьницы, навсегда сохранили память об ужасах блокады. Через что пришлось пройти юной жительнице осажденного города – вспоминаем в материале MIR24.TV.

Дружная семья

Таня была пятым и самым младшим ребенком в многодетной семье, в которой уже росли две дочери и два сына. Старших сестер звали Женя и Нина, а братьев – Леонид «Лека» и Михаил. Отец семейства занимался предпринимательством, в Ленинграде ему принадлежали пекарня, булочная-кондитерская и даже кинотеатр. Когда начался период коллективизации, мужчина спешно перевез близких в небольшое село в Псковской области. Спустя год он умер от рака.

Несмотря на потерю кормильца, Савичевы смогли вернуться в город на Неве. Они поселились на второй линии Васильевского острова, в доме 13/6 в квартире 1. Этажом выше проживали родственники по линии отца, дядя Вася и дядя Леша, которые держали небольшую библиотеку. Любопытная от природы Танечка часто бывала у них в гостях, пытаясь получить ответы на множество детских вопросов. Савичевы жили дружно. В свободное время даже устраивали домашние концерты, играли на инструментах, подпевали друг другу.

Тане было 11 лет, когда ее жизнь разделилась на «до» и «после». Девочка только окончила третий класс и собиралась провести каникулы в деревне. Перед этим ей предстояло отметить важное событие в кругу семьи в Ленинграде, 22 июня – день рождения ее бабушки. В момент, когда домочадцы поздравляли именинницу с праздником, по радио прозвучало сообщение: началась война.

Девять страшных страниц 

Несмотря на тревожную обстановку, Таня и ее мама решили не эвакуироваться из родного города. Вместе с остальными членами семьи они активно помогали армии, работая в тылу. Кто-то рыл окопы, кто-то сдавал кровь для раненых, шил форму для солдат, маленькая Таня собирала бутылки для зажигательных смесей. Ее дяди и братья пытались записаться на фронт добровольцами, но им отказали по разным причинам. Только Михаилу удалось тайно попасть в партизанский отряд, с тех пор родные ничего не знали о его судьбе.

В сентябре началась блокада, а вместе с ней пришли голод и смерть. Как-то в руки младшей Савичевой попала записная книжка ее сестры. Половина блокнота уже была заполнена, другая часть, предназначенная для записи телефонных номеров, оставалась пустой. Первая заметка, оставленная рукой Тани, появилась на странице с буквой «Ж». Она посвящалась Жене. В то страшное время 32-летняя родственница работала на заводе. Ей приходилось ежедневно преодолевать пешком по семь километров – голодной, изможденной, по морозу и сугробам. В конце концов ее организм не выдержал. «Женя умерла 28 дек. в 12.00 час. утра 1941 г.» гласит первая запись в трагическом дневнике.

Спустя несколько недель Таня заполнила страницу под буквой «Б»: «Бабушка умерла 25 янв. 3 ч. дня 1942 г.» Голод уносил жизни родных людей одну за другой. Лека, дядя Вася, дядя Леша, мама… Всего в дневнике детским почерком было сделано девять записей. Последние из них: «Савичевы умерли», «Умерли все», «Осталась одна Таня».

Тетя Дуся и детский дом

После смерти матери Таня оказалась на попечении последней оставшейся в городе родственницы – тети Дуси, которая приходилась племянницей ее бабушке. Конечно, в невероятно тяжелых условиях блокадного Ленинграда женщина не обрадовалась внезапно свалившимся на нее заботам. Тетя Дуся оформила опекунство над девочкой, но отношение к сироте в новом доме было строгим. Пока взрослые были на работе, Таню выпроваживали на улицу, где она оставалась с утра до вечера.

Делиться едой приемная мать тоже не спешила, поэтому у голодающей девочки начала прогрессировать дистрофия, а вместе с ней и цинга. В итоге тетя отдала больного ребенка в спецприемник, откуда в июле 1942 года Таню вместе с еще 125 детьми эвакуировали по Ладоге в Горьковскую область.

Когда маленькая блокадница оказалась в детском доме, у нее не было сил даже встать. В медицинской карточке Савичевой значилось: «Костный туберкулез, цинга, дистрофия, нервное истощение, слепота...». Больших усилий стоило медсестрам выходить измученное дитя – через несколько недель она уже могла передвигаться, опираясь на стены. Но все же в 1944 году туберкулез снова ударил по здоровью ребенка. Тани Савичевой не стало в возрасте 14 с половиной лет. Ее похоронили на Шатковском кладбище, где позже установили серый обелиск с портретом девочки.

Судьба дневника

У Тани остались всего два родственника, о которых она просто ничего не могла знать. Сестра Нина эвакуировалась вместе с работниками завода, но на протяжении длительного времени от нее не поступало никаких вестей. В семье были уверены, что она погибла. Вплоть до 1944 года ничего не было слышно и о брате Михаиле, который ушел в леса в качестве партизана.

Когда они смогли вернуться в Ленинград после снятия блокады, искать младшую Савичеву было уже поздно: к тому времени она доживала последние дни в детском доме. Зато родные обнаружили тот самый дневник. Семья передала его кандидату исторических наук, работнику Эрмитажа и политруку Льву Ракову, который сумел разглядеть в записях девочки огромную ценность для формирования правильного представления о происходившем во время блокады Ленинграда и передал дневник для экспозиции.

За несколько десятков лет вокруг блокнота Тани Савичевой возникло много слухов и легенд. Одна из самых распространенных – будто бы эти записи использовали в качестве доказательства вины нацистов во время Нюрнбергского процесса. Однако это заблуждение. Дневник девочки – далеко не тот документ, который могли бы принять на серьезном судебном разбирательстве. В противном случае сейчас записная книжка Тани осталась бы в Нюрнбергском музее, где остались все материалы дела.

Девять листочков, исписанных карандашом, хранятся в Государственном музее истории Санкт-Петербурга, а их содержимое известно во многих странах и продолжает напоминать нам об ужасах войны.