Спустя 10 лет молчания. В Санкт-Петербурге зазвучал самый большой концертный орган
На третьем этаже Санкт-Петербургской консерватории расположился изящный Малый зал. Хрустальные люстры и лепной декор, под потолком – роспись – Апполон с музами. Но главное – особая акустика. Стены еще при строительстве одели в еловый каркас, оставив между досками и кладкой специальную воздушную подушку. И даже стулья с перфорацией помогают окружить зрителя чистым звуком. В центре этого великолепия – орган. Однако 10 лет в зале стояла тишина. В 2015 году консерваторию закрыли на реставрацию. И только сейчас начинает прорезаться голос инструмента, уже в четвертом воплощении.
Тернистый путь
Его история началась в конце XIX века. Корпус остался историческим до сегодняшнего дня, а вот механизм меняли дважды. Практически сразу после открытия зала здесь установили орган дрезденской фирмы Walcker, а в 1961 году «начинку» заменили на чехословацкий Riger. К концу столетия инструмент вышел из строя и замолчал в первый раз. На долгих 20 лет. В 2009-м в зал приехал новый «немец» компании Eule. И если несколько веков назад меха качали вручную, современный инструмент – практически гигантский компьютер.
За старинным фасадом больше 4000 труб разных диаметров и длины. Самые большие настолько велики, что их пришлось скрыть под деревянной обшивкой и расположить горизонтально, обогнув мехи. Их «голос» — глубочайший бас, как говорится, чтобы стены дрожали. Они добавляют ширину звучания.
Нажатие на клавиатуру запускает привод, который открывает клапан. А затем колебания воздуха превращаются в звук. Электроника запускает работу мотора и переключает регистры. Но управление остается за человеком.
«Величина обычно определяется количеством разных тембров в органе. Мы их называем регистрами. В этом органе их 56. Здесь на пульте есть большое количество ручек, включая одну из них, мы включаем какой-то тембр органа, ну а включая несколько, мы включаем сочетание тембров. Вы видите, что в отличие, скажем, от фортепиано, здесь несколько клавиатур для рук. Мы их называем мануалами, и есть педальная клавиатура, на которой играют ногами. И можно соединять звучания разных клавиатур. Для этого тоже есть специальные рычажки. Кроме того, этот орган, поскольку он уже достаточно новый, оснащен компьютерной системой управления, которая помогает органисту быстро менять вот эти тембры, заготовив их заранее. Ну вот, например, я могу взять какое-то сочетание тембров, запомнить его, и дальше на концерте я просто нажимаю эту кнопочку и у меня эти тембры уже сами включены».
Такое разнообразие тембров сделали специально для учебных занятий. Совмещение немецкой и французской школы органостроения в одном инструменте позволяет заменить целый оркестр и исполнять как классические произведения XV века, так и современные джазовые композиции.
Тонкая настройка
Инструмент, как живой организм, реагирует на изменения температуры и влажности. Дерево быстро набирает влагу или, наоборот, усыхает. Перед началом реставрации в 2014 году орган поместили в деревянный саркофаг. В холодное время года внутри поддерживались необходимые условия с помощью обогревателей и тепловых пушек. После окончательной приемки зала инструмент вызволили из его темницы. Занимались генеральной настройкой и чисткой. А затем уже органному мастеру остается довести инструмент до идеального звучания. С отдельными тонами приходится «договариваться» индивидуально.
«Здесь конкретно я слышу биение. Вот это вау-вау-вау, слышите? Не исчезли. Это значит, что частоты не сложились, то есть нет октавы. Оно либо выше, либо ниже. Вот здесь конкретно я могу определить так: я к верху трубы подношу что-то: руку, предмет, если улучшается, приходит к унисону, значит, мне надо ее опускать».
Процесс порой длится часами. На слух мастер улавливает малейшее расхождение с эталонным регистром. Где-то нужно аккуратно постукивать молоточком. На самых тонких трубах чуть приоткрыть или закруглить край. В другом месте — подлезть к язычку или крышке. Под каждый тип трубы – своя технология и инструменты.
«Вот эти трубы называются лабиальными, у них есть ротик небольшой, лабиум называется, они работают по принципу свистка или флейты. То есть там есть пустой объем и есть лабиум, через который воздух вдувается, он возбуждает колебания воздушного столба и труба, соответственно, звучит. Здесь на каждый тон одна труба. У них есть ролики настроечные, например, их можно закрутить, раскрутить, то есть выше-ниже. Здесь есть язычковые трубы, то есть там звучащий элемент — язычок, как в духовых инструментах, как гобой, кларнет. Воздух подается, язычок колеблется, и здесь резонатор, он усиливает тон, вот они настраиваются по-другому, через крючки. По язычку ездит такой костыль проволочный: он удлиняет язычок или укорачивает, тон меняется. Их настраивать просто: можно отвёрткой, железкой, молотком, аккуратно подстучать вверх-вниз», — приводит примеры Игорь Иваненко.
Так мастер последовательно проходится по всем трубам одного регистра. Говорит, «как по минному полю». Неверное движение может даже оставить вмятину на нежном металле толщиной меньше миллиметра.
После того как здание Консерватории окончательно примут после реставрации, орган начнет жить уже по-настоящему. Возобновятся концерты и занятия кафедры. А Малый зал вновь наполнят гудящие звуки «короля музыки».